Читать интересную книгу Не плачь, Джульетта! [Феллини] - Людмила Бояджиева

Джульетта: — Наш второй ребенок — Пьетро Федерико — прожил только 14 дней. Жуткий март 1945 года…

Феллини: — Врачи сразу сказали, что мальчик не жилец, ты зря так к нему привязалась.

Джульетта: — Я молилась и надеялась… Разве можно поверить в то, что крошки не будет? И больше никто никогда не позовет тебя «мама»!

Феллини: — Джульетта! Ты сегодня в миноре. Посмотри же — все идет отлично: я с тобой!

Джульетта: — Тогда ты так и сказал мне: — «Не плачь, Джульетта, у тебя есть я!»

Феллини: — И, думаю, этого совершенно достаточно. Ты — мама, учительница, менеджер, критик. Советчик, финансист, специалист по связям с общественностью… Ты необходима мне каждую минуту! Ведь растяпа ФеФе — этот витающий в фантазиях гений, даже не знает, как сварить яйцо!

Джульетта: — Ты все умеешь. А я плохой финансист — так и не накопила на домик в пригороде. Иногда хочется посидеть на травке. Просыпаешься утром — кругом цветы в росе и щебечут птицы… Так невинно и беззаботно… Веет раем. Бедняга ФеФе, ты совершенно равнодушен к природе.

Феллини: — Зато у меня есть Рим, великолепный гардероб и фантастические автомобили, к которым я питаю порочную страсть… Самые красивые, самые дорогие, самые экстравагантные машины. Помнишь студебеккер небесного цвета, напоминавший космический корабль? В селениях вокруг Рима местные жители снимали шляпы, когда видели его. Многие даже бухались на колени.

Джульетта: — А потом вы с Мастрояни состязались в покупке новых машин: он купил «ягуар», а ты «триумф», он тоже «триумф», а ты «порш»!

Феллини: — Больше всего я любил «альфа–ромео 1900». А как великолепны были «мерседес–пагода» и «ланча–фламиния» — эдакая каравелла! Когда я ее вел, мне казалось, что я шофер какого–нибудь министра!

Джульетта: — И все же я мечтаю о загородном доме! Когда мы бываем в гостях у твоих друзей, я тихо завидую и думаю: у нас будет еще лучше! Конечно, Альберто Сорди с его поместьем, бассейнами и фонтанами нам не переплюнуть. Но лужайка с цветами и завтрак на веранде не помешали бы, верно?

Феллини: — Глупости. Это иллюзии, насчет травки и птичек. На самом деле тебе тоже больше подходит Рим. Каждое лето, когда мы проводим отпуск в Римини, ты болеешь.

Джульетта: — Вот именно — в Римини! Там жуткий климат. Ты сам всегда болеешь! А потом еще два месяца не можешь прийти в себя… Ходишь бледный, много работаешь по ночам… Хм… Признайся честно… вопрос «Космополитена» насчет оргий не случаен? Вы сняли эпизоды патрицианских развлечений и журналюки оживились. Еще бы «Сладкая жизнь» пахнет жареным. Они это здорово чуют!

Феллини: — Жареным!? О чем ты! Скучнейшая оргия импотентов! Людей, не способных возбудиться от жизни, от ее живой крови. Утехи мумий, придумывающих идиотские развлечения и умирающих от скуки! Это паноптикум, Джульетта! От их сладкой жизни хочется блевать.

Джульетта (снова берясь за вязание): — Болтают, что Линда Стейнбек неспроста крутится здесь.

Феллини:: — Линда? Остроумная голландка. Хочет написать книгу обо мне. Флиртует с Моравиа.

Джульетта: — И с тобой. Болтают, что вы устраиваете вечеринки на троих.

Феллини: — Что за чушь, Джульетта! Фу! Как ты можешь даже повторять такое! Всем известно, чего стоят киносплетни. (обиженно) Честное слово, ты меня иногда удивляешь…

К столику подходит молодая, красивая, экстравагантная женщина. Чмокает Джульетту и Феллини:

Джульетта: — Привет, Линда. Легка на помине.

Линда: — Забежала на минутку сказать, что вечером вы приглашены на встречу с европейской прессой. И со мной, как ее лучшим представителем, в том числе!

Джульетта: — Страшно интересно! Но мы с Федерико как раз хотели проехаться и поговорить о фильме… Ты же знаешь, он вдохновляется во время езды.

Линда: — Маэстро водит машину мистически! Полное впечатление, что она парит над землей… Твой муж факир, Джулия… Тогда до завтра. Чао, влюбленные!

Феллини: — Постой, Линда! Ужин с европейской прессой — это довольно интересно. (жене) Джульетта, в чем дело, ты же сама меня постоянно упрекаешь в нежелании поддерживать нужные связи!

Джульетта: — Еще как упрекаю! Обязательно поезжай на ужин с прессой! Я посижу дома. Такая путаница со студийными счетами и оплатой актеров — надо разобраться. Ты тогда сказал очень верно. Да, Федерико — у меня есть ты. И это иногда очень и даже слишком много.

Феллини: — Жаль, что ты не в настроении, милая. Ну что ж, бывает. Отдохни, расслабься. Пойдем, Линда.

Линда, чмокая Джульетту: — Я за ним присмотрю.

Феллини: издали: — Джульетта, я вернусь поздно.

Джульетта (бормочет): — Кто тебе сказал, что ты вообще должен возвращаться?

(На экране КАДРЫ В ФОНТАНЕ из «Сладкой жизни», на их фоне слова Журналиста.

Журналист: — Он всегда возвращался. И она принимала его со всеми покаяниями и клятвами «никогда впредь…» Она ублажала его друзей и коллег, утверждала актеров. Ездила выбирать натуру и сопровождала мужа во всех съемочных экспедициях. Ее усилиями устраивались проблемы финансирования, отзывы прессы. Эх, чудо–женщина — Джульетта! Да она не могла быть иной — ведь у нее был Феллини! Эта глыбища, этот властитель миллионов умов ХХ века, великий магистр киноимперии. Ее муж, ее режиссер, ее судьба…

СНОВА высвечиваются две Кровати по краям сцены. Перекрестный диалог с присутствием Журналиста.

Феллини в своей палате как бы отвечает на последнюю реплику Журналиста: — Как можно считаться, кто для кого и что сделал в союзе двух любящих?! «Семья» — это понятие не для нас. Узко, тесно. Мы ведь не только муж и жена — это слишком просто. Не маэстро и муза — звучит слишком абстрактно и выспренно. Но и не деловые партнеры — уж очень цинично. У нас особый тип единения. Мы — единый организм. Одна кровеносная система, одно дело, одни мысли, одна боль.

Джульетта: — Одна победа! У меня не было в «Сладкой жизни» даже эпизода. Но я была по–настоящему счастлива — огромный успех во все мире, призы, отличные сборы. Федерико не смущали даже нападки Церкви.

Феллини: — Как–то в Падуе, часа в два ночи, прогуливаясь в одиночестве, я увидел на портале какой–то церкви огромный плакат: «Помолимся за спасение души публично согрешившего Федерико Феллини». И траурная кайма по краю!

Журналист: — «Сладкая жизнь» возмутила католические круги. Как они завелись! Официальный орган Ватикана — газета «Оссерваторе романо» упрекала Феллини в слишком неприкрытом описании пороков общества и беспросветном пессимизме, греховном для католика… В воскресной проповеди уважаемый падре Кауттрокки назвал фильм «тошнотворной пакостью, чредой грязных историй, приемлемых для изложения лишь в суде и то лишь — при закрытых дверях». Представители католической церкви негодовали: требовали запретить фильм, сжечь негативы, отнять у Феллини заграничный паспорт и прочих наказаний для грешника. Знакомая, впрочем, история.

Феллини: — А, пустой звон! Я обратился за поддержкой к моему поклоннику — кардиналу и ему удалось успокоить нападавших.

Журналист: — Было признано, что критика современного католицизма в фильме сочетается с всепрощающей радостью жизни. Причем, «радость жизни преобладает даже в самых недостойных человека и общества проявлениях» Ничего себе формулировочка, а?

Феллини: — Глупости. Все это — суета сует, не имеющая ни ко мне, ни к фильму никакого отношения. Надеюсь, Богу известно, как мне ненавистно всякое морализаторство, тенденциозность. Особенно, во взаимоотношениях с Ним. Полагаю, я естественно религиозен: весь мир, вся жизнь мне кажутся сокровенной тайной. До нее я и пытаюсь докопаться изо всех своих силенок. Всегда. Что бы ни делал.

Журналист: — Про религиозность и тайну ты шепчешь наедине с собой, а на экране волочешь над Римом привязанную к вертолету статую Христа. Веревкой за шею! Как рухлядь на свалку.

Феллини: — Поклонение идолам и сокровенная вера — вещи разные. Ты просто кретин, любезнейший, если не понимаешь таких вещей. Надоел со своим подзуживанием. Честное слово, надоел до чертиков! Сейчас я позову санитаров, и они вышвырнут тебя, Папарацци! (бросает в Журналиста подушки)

Журналист ловит их: — Какая честь называться именем симпатичнейшего персонажа из «Сладкой жизни». Ладно, заключаем перемирие. Поговорим о прекрасном — о НЕЙ. Вы прожили с Джульеттой вместе без малого 50 лет. Пол века — это не шутка. Это потрясает! (берет газету, читает:) «Союз Мазины и Феллини — легенда о любви ХХ века… Федерико Феллини и Джульетта Мазина — одна из самых романтических пар нашего времени… Только у идиотов могут быть сомнения в их чувствах — они так любят друг друга…» И восторги, и трепет, и придыхание… И все–таки… Все–таки, маэстро, народ хочет знать, чем был союз ее кумиров — редким и счастливым любовным единением или взаимовыгодным деловым договором? И перестань юлить. Народ хочет знать правду.